Иное всё в «Ином»

Зачиняева Мария

«Иное все: и люди, и земля»...

Слова известной арии Лыкова из «Царской невесты» Римского-Корсакова стали исходным импульсом для АлексеяВэйро, режиссера и автора идеи фестиваля хоровой музыки «Иное.2» в «Новой опере» (июнь 2017). Только хоровые произведения, исполняющиеся в оперном театре в зеркальном фойе и основной сцене. Только один главный участник действа – Камерный хор «Новой оперы» под руководством Юлии Сенюковой.

Иначе составлена и программа фестиваля, идущая в обратном хронологическом порядке внутри каждого вечера и в проекте в целом: от современной хоровой оперы XXI века «Красное» («Сны погибших об Испании») на испанскую пацифистскую тему, блестяще, мастерски написанной Татьяной Шатковской-Айзенберг, к хорам Пуленка на католические и французские народные тексты, хоровым опусам Стравинского на библейские ветхозаветные сюжеты и до оратории Генделя XVIIIстолетия «Мессия».Иные и «говорящие» на сакральном языке иллюстрации афиш концертов, к примеру,в виде спирали и христианского креста, которые в самих постановках были географически повтореныхором во время своего постепенного выхода.

Минимум декораций и сценического реквизита (к примеру, языческий посох жреца в третьем концерте), четкая продуманность цветового освещенияв сочетании с языческой и христианской символикой визуального ряда последних вечеров («плавающие рыбки», рогатый олень как образы человеческой души и Христа в генделевской оратории) также раскрываютнеобычный, иной для оперного театра мистериальный метазамысел всего проекта-тетралогии. Все это напоминает некое таинственное действо, восходящее своими истоками еще к дохристианским временам, периоду свершений религиозных обрядов, закрытых для простого обывателя (неслучайно последний вечер открывается декорациями в виде античного храма с восходящей лестницей, украшенного колоннами в дорийском стиле). Если же учесть место происходящего фестиваля – оперный театр, куда многие в наши дни приходят просто приятно провести время – выход на такие глубокие темы, заставляющие публику задуматься о сущности своего бытия и места в современном мире, действительно удивителен, позволяет посмотреть на свою жизнь под иным углом.

Все четыре вечера июньской фестивальной программы этого года стали своего рода откровением художников разных поколений и музыкальных национальных школ. Каждый автор словно размышлял о «вечной» теме жизни и смерти, искал свет в конце земного существования и,по замыслу режиссера-постановщика,пытался найти утешение в мистическом погружении в иноебытие, представленное либо взглядом из иного, уже внеземного измерения (погибшие испанцы в опере Т. Шатковской-Айзенберг), либо умиротворением молящихся католиков в благоговейном духовном порыве («Пуленк-хронотоп»), либо в виде свершениямистериального обряда, возглавляемоговерховным жрецом Кириллом Троицким («Стравинский “Вавилон”, мистерия»), либо постепенным приходом от язычества к христианству, тьмы к свету, показанного в «Мессии» Генделя. Различие жанров хоровой музыки (хоровая опера, циклы духовных и светских хоров, мотеты, оратория и реквием), полиязычие повествований, словно после вавилонского столпотворения(испанский и немецкий язык в опере, а также французский, латинский и английскийв дальнейшей программе), гармонично раскрыло мистериальную идею фестиваля-тетралогии.

Опера«Красное»(«Сны погибших об Испании») Т. Шатковской-Айзенберг, открывшая проект и в то же время ставшая последней в хоровой трилогии театра «Черное» – «Белое» – «Красное» – безусловно, самоеяркоеи главное событие фестиваля. Изначальный замысел сочинения – хоровые обработки народных испанских мелодий – постепеннотрансфомировался в жанр хоровой оперы, близкий народной сарсуэлле. Однако в основе музыкальной драмы легло подлинное историческое событие – варварская бомбардировка фашистами Герники во время Гражданской войны в Испании.«Город спит. Во время сна и во сне начинается бомбардировка. За секунду до смерти в снах жителей Герники оживает вся Испания, с ее мифами, песнями, звуками. Это ощущение единого целого в тот момент, когда со стороны видится разделение на добро и зло, на жизнь и смерть. Что значит единое целое? Вот они заснули и видят сны, но самолеты уже над ними, люки открыты и несутся вниз, к земле. За секунду до удара, за мгновение до гибели сны расцветают иными цветами. Это единение и есть Любовь. Вот наша загадка, наш парадокс. Эта секунда и есть наша опера», – говоритрежиссер А. Вэйро о сочинении.

Проникновенно, с колоссальной болью и горячим испанским темпераментом была рассказанаэта история московским композитором Т. Шатковской-Айзенберг,изучившей множество испанских, сефардских народных песен и картины, посвященные данной теме («Герника» Пикассо и «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг гранаты, за секунду до пробуждения» Дали). Являясь в своей основе драмой, что явно послужило контрастом для последующих мистериальных, эпических по типу драматургии, вечерам фестиваля, тем не менее, опера естественно сосуществовала в рамках хоровой тетралогии и триптиха.

Автору удалось удивительно гибко и пластично сочетать в произведении ясный тонально-гармонический язык народных мелодий («QueHermoza», «Arvixmegalanica»,«ElVito»,«LaCucaracha»,«AlaNanita»,«Besamemucho») с современными сонористическими приемамизвукоизвлечения хора в виде вздохов, шепота, постепенно доходящего до яростного крика, массового стона-плача захлебывающихся в крови погибших испанцев. Сам композитор особенно подчеркивает значение данного приема в опере. «С дыхания начинается жизнь, дыханием она и заканчивается. Дыхание как символ перехода из одного состояния в другое играет в “Красном” большую роль. Трагедия Герники потрясла меня до глубины души. И мне как композитору нужно было прочувствовать и передать тончайшую грань жизни и смерти. Передать хрупкую красоту жизни и трагическую неизбежность смерти, их парадоксальную любовь и единство. А сон – плод их связи, отражение их любви, подтверждение их единства».

Конфликтное столкновение испанской образной сферы с немецкой проявляется в тексте, различном характере вокальных партий, тематизме и в выборе тональностей.Подлинные народные испанские тексты, стихи Ф. Лорки, А. Айзенберга и переводы с русского и испанского Е. Голодяевской при подходе к кульминации постепенно вытесняются немецкими стихами Р. Рильке («Танго») и П. Германа («Колыбельная самолетов»), достигая апогея в «Любовном дуэте» (одновременное сочетание испанского с немецким языком) и «Плаче о Сиде» – самом пронзительном номере оперы. Завершающий сочинение «Сомнамбулический романс» в характере колыбельной с повтором одной из начальных тем оперы лишь возвращает, погружает слушателей в первичное состояние сна, с которого и начиналось действие, напоминая о цикличности жизни и смерти.

Вульгарный характер тематизма немецкой образной сферы отличается заметной простотой, напоминая незамысловатые эстрадные песенки ресторанных певиц 1930-х гг. в Германии (к примеру, Марлен Дитрих), что особенно заметно в «Танго», песне солирующего сопрано в сопровождении хора. Мелодии, характеризующие фашистских захватчиков, кажутся банальными и однозначными и в тональном плане. И на таком фоне доминантовый, «испанский» лад Е – а, ведущий в тональной драматургии оперы и звучащий нередко в сопровождении небольшого инструментального ансамбля (скрипка, мелодион, гитара, кахон), воспринимается как явление заметно более сложное, показывающее носителей культуры канте-хондо как людей не только страстных и порывистых, но и глубоко чувствующих, прочно стоящих на ногах (в «Колыбельной Дон Кихоту» даже доходит до звукоподражания домашним деревенским животным и птицам). Публика невольно сопереживает им не менее, чем Пикассо, потрясенный в 1937 году трагедией своего народа и создавший за месяц шедевр в истории живописи.

Иное в «Красном» – это попытка увидеть мир живых глазами мертвых, представить, что они могут чувствовать. «Если вы читаете этот текст, значит, мы уже умерли. А вы? Вы снитесь нам счастливые и живые, молодые и поющие. Поющие наши песни…», – еще один взгляд режиссера А. Вэйро на сочинение. Опера Т. Шатковской-Айзенберг произвела огромное впечатление на всех слушателей. Будем надеяться, что это произведение прочно войдет в репертуар театра, а фестиваль «Иное» откроет в следующем году новые страницы хоровой музыки в «Новой опере».